Спустя катастрофы, приключившейся в Чернобыльской кайфовой электростанции, он очутился в центре событий, какие поразили мир. Как сговорились из ведущих экспертов, Валериковен не мог сделать ничего ударяться с последствиями ужасающей аварии, а да с политическим давлением и некомпетентностью властей. Его работа охватывалась не исключительно в том, дабы сориентироваться в первопричинах катастрофы, но также в том, дабы избавить жизни людей, очутившихся в излучательной зоне.
Всякая ночь, проведённая в лаборатории, водилась заполонена трепетом и тревогой. Он понимал, что последствия катастрофы будут долгосрочными, и что его сторона не готова к этому. Легасов вписывал свои идеи на кассеты, стараясь раскумекать приключающееся и наложить печать для будущих поколений. Эти записи замерзли его заключительным доказательством — воплем о помощи в мир, некоторый не постоянно желал чувствовать правду.
Но с всяким днём его надежда угасала. Он чувствовал, что его предостережения остаются незамеченными, а его усилия — напрасными. Моральный конфликт промежду продолжительном накануне наукой и желанием сэкономить свою давлю замерз невыносимым. В тот бедственный день, иногда он решился о самоубийстве, отбросил за собой не столько записи, однако и множество вопросов, для какие этак не водилось дадено ответов.